Гнусеологическое
Этот постинг, наверное, будет не всем понятен, прежде всего из-за специфической терминологии. Но тут уж ничего не поделаешь, "вещи называются так, как они называются". По-русски, ага. Точней, на отче. Что, конечно, нехорошо (хотя бы по гендерным соображениям), но "чего уж теперь-то".
Ум человека обычно изъязвлён зевами и свищами. Мысль, натыкаясь на зев, может либо в ужасе отшатнуться от него, те самым зажимаясь внутри ума, либо, наоборот, ринуться туда, как бы изблёвывая себя вовне.
Первое – то есть отвращение от зева – порождает пещее суждение, то есть умственный запор и фиксацию на «вечных ценностях». Таков носитель интеллигентского сознания, или, иначе говоря, пещелыга.
Пещелыга верит – или делает вид, что верит, для интеллигентского сознания это одно и то же – в «цивилизацию», «культуру», «просвещение», «ответственность» и прочие анальные ценности. Впрочем, во всякой ценности есть нечто анальное. По сути это всё ПРОБКИ, срамные затычки, которыми он пытается заткнуть страшный прозёв в уме.
С другой стороны, прокид в зев и самоизблёвывание мысли порождает суждение кощее, то есть умственный продристон в форме «безбрежного цинизма». Носитель цинического сознания – то бишь блядивый кощекрыжник – истово верит в то, что «всё ваще хуйня придуманная, чтобы разводить хомячков на бабло». Это его дристучий символ веры, которому он поклоняется не менее истово, нежели пещелыга – своим анальным идолам. Впрочем, слово «поклоняется» тут не совсем уместно, так как поклонение само по себе является пеществом. Обычная форма проповеди кощей истины – поносный глум: «вы бля все хомячки на бабло разведённые». ("Баблос" - это, собственно, понос, чистая ликвидность, "жидкостность").
При том пещество и кощество вовсе не противоположны друг другу: они друг друга требуют и друг другом питаются. Всякий пещелыга не прочь покощить, да и у всякого кощекрыжника есть свой маленький алтарь и "ценностей незыблемая скала".
Различные сочетания пеще- и кощемыслия и порождают "всё богатство интеллектуальной жизни", которое всё в целом противостоит уму и истине.
)(
Ум человека обычно изъязвлён зевами и свищами. Мысль, натыкаясь на зев, может либо в ужасе отшатнуться от него, те самым зажимаясь внутри ума, либо, наоборот, ринуться туда, как бы изблёвывая себя вовне.
Первое – то есть отвращение от зева – порождает пещее суждение, то есть умственный запор и фиксацию на «вечных ценностях». Таков носитель интеллигентского сознания, или, иначе говоря, пещелыга.
Пещелыга верит – или делает вид, что верит, для интеллигентского сознания это одно и то же – в «цивилизацию», «культуру», «просвещение», «ответственность» и прочие анальные ценности. Впрочем, во всякой ценности есть нечто анальное. По сути это всё ПРОБКИ, срамные затычки, которыми он пытается заткнуть страшный прозёв в уме.
С другой стороны, прокид в зев и самоизблёвывание мысли порождает суждение кощее, то есть умственный продристон в форме «безбрежного цинизма». Носитель цинического сознания – то бишь блядивый кощекрыжник – истово верит в то, что «всё ваще хуйня придуманная, чтобы разводить хомячков на бабло». Это его дристучий символ веры, которому он поклоняется не менее истово, нежели пещелыга – своим анальным идолам. Впрочем, слово «поклоняется» тут не совсем уместно, так как поклонение само по себе является пеществом. Обычная форма проповеди кощей истины – поносный глум: «вы бля все хомячки на бабло разведённые». ("Баблос" - это, собственно, понос, чистая ликвидность, "жидкостность").
При том пещество и кощество вовсе не противоположны друг другу: они друг друга требуют и друг другом питаются. Всякий пещелыга не прочь покощить, да и у всякого кощекрыжника есть свой маленький алтарь и "ценностей незыблемая скала".
Различные сочетания пеще- и кощемыслия и порождают "всё богатство интеллектуальной жизни", которое всё в целом противостоит уму и истине.
)(