О выборой процедуре. Часть I
Я, собственно, собирался писать постинг про идею «голосовать абы за кого, лишь бы против едра». Но потом наткнулся на один вопрос в вопрошальнике (Холмогоров спрашивал, как я отношусь к идее открытого голосования) и понял, что меня не поймут. Или поймут неправильно. Потому что аудитории нужно не то чтобы разъяснить (все всё как бы знают), но напомнить некоторые вещи.
История общественных институтов учит нас, что какая-нибудь «очень простая» практика, которая представляется нам единым целым, довольно часто сложена из разных по происхождению частей. Особенно это касается правил. Одни правила заимствованы из одной игры, другие – из другой. Игры при этом могли быть очень разными и иметь разный смысл.
Сказанное касается и такой «вроде бы понятной вещи», как выборы. Ну те самые – с голосованием. Всеобщим, равным, прямым и непременно тайным. «Классическая четырёххвостка».
А откуда она, собственно, взялась?
Тут придётся углубиться в историю. Напомним о трёх источниках демократии как таковой, и особенно – выборных процедур.
1. БРАХМАНА: ВЫБОРЫ КАК СПОСОБ ПРЕКРАЩЕНИЯ СПОРА
Первый и самый почтенный источник наших демократических установлений – это процедуры, принятые в научном сообществе. Или, шире, в сообществах интеллектуалов.
Интеллектуалы существовали всегда, начиная с палеолита. И всегда они занимались тем, что спорили друг с другом по разным поводам, начиная от устройства Вселенной и кончая лучшим способом копчения окорока. Поскольку же примерно с тех же самых времён известно, что ни один нормальный интеллектуал никогда добровольно не признает своей неправоты (даже если ему предъявлены самые убедительные аргументы), то единственный способ прекратить спор и прийти к чему-то – это препоручить решение вопроса о правоте спорщиков третьим лицам. Кругу Мудрейших или «экспертной комиссии» - неважно как это называется. Поскольку же всё с тех же самых времён известно, что один-два человека ошибаются чаще, чем десять-одиннадцать, и к тому же на решение десяти человек обижаются меньше, чем на решение одного (размывается личный момент и возникает страх перед толпой), то комиссия должна быть достаточно многочисленной, а итог принимается большинством голосов.
Теперь детали.
Первое и главное: на подобных «выборах» избирается не человек, а точка зрения. Почтенный жрец Приядаршана спорит с почтенным жрецом Читрагривой о тонкостях возложения жертвы на костёр при жертвоприношении Варуне. Вокруг сидят почтенные мудрецы и внимательно слушают, обмениваются мнениями, и, в конце концов, решают, что прав Приядаршана. Это не значит, что он получил власть или какие-то блага. Это просто означает, что в данном споре его точка зрения показалась третьи лицам более убедительной.
Далее, выбирающие должны быть компетентны (то есть хотя бы понимать, о чём, собственно, спорят Приядаршана и Читрагрива). В идеале сообщество экспертов должно само избираться Приядаршаной и Читрагривой, но, как правило, всегда есть всеми уважаемый седобородый жрец Анудживина, которого и Приядаршана и Читрагрива терпеть не могут, но мнение которого по вопросу о жертвоприношениях Варуне крайне уважаемо. Тем не менее, существует некий ценз, формальный или неформальный: судить может только компетентный – или хотя бы заинтересованный – человек.
О тайне голоса говорить не приходится. Каждый эксперт не просто «выносит приговор», но ещё и долго и с удовольствием рассуждает, почему именно он принял именно такое решение. Правда, есть деталь: если все согласились с тем, что Приядаршана прав во всём и абсолютно, то возникает вопрос – если Читрагрива столь очевидно неправ, то зачем с ним вообще разговаривать? «Он же дурак и ничего не понимает!» Если же мы не хотим признавать Читрагриву дураком, нужно как-то подчеркнуть, что и у Читрагривы есть какая-то «своя правда», хоть на чуточку.
Наконец, споры ведутся практически непрерывно (интеллектуалы болтливы) и поэтому «экспертные комиссии» работают постоянно. Это просто «часть жизни».
2. КШАТРА: ВЫБОРЫ КАК ЗАМЕНИТЕЛЬ ДРАКИ
Выборы в сообществах профессиональных воинов (или разбойников) возникли как средство предотвращения прямого сражения претендентов на вкусное место вождя. В каковое сражение непременно вовлекались и сторонники претендентов, что приводило к множественным смертям и резкому снижению боеспособности. Пара-трока таких конфликтов могла ослабить воинское сообщество до состояния профнепригодности.
Опять же детали.
Первое: на таких выборах избирается именно человек, конкретная личность. Который поведёт вперёд и который будет распределять добычу. Это власть и ништяки, а не бла-бла-бла.
Далее: никаких экспертов не нужно – на такие выборы способны выйти только лучшие. Лучшие – с точки зрения шайки, разумеется. То есть те, кто способен создать вокруг себя большую камарилью. Трусливое ничтожество, кашеварящее, пока другие ходят на дело, или угрюмый нелюдим, только и умеющий, что орудовать дубинкой, на это не способны. Кандидаты, что называется, проверяются самой жизнью. Если уж Лютый схлестнулся с Вырвиглазом, значит, у Лютого есть достаточно головорезов, чтобы справиться с вырвиглазовскими душегубами. Хотя бывают ситуации, когда прямо на сходняке у Вырвиглаза встаёт какой-нибудь Миха Пузырь, тычет пальцем в Вырвиглаза и орёт: «Ссучился Глаз, святое дело продал! Хватай его, ребята, тащи на правёж!» Бывает, что Пузыря поддерживают. Но это тот ещё риск, так что подобное бывает редко.
Второе: подобные выборы проводятся, разумеется, открыто – сторонники разных претендентов нифига не скрывают, чьи они. Зато без формальностей. Хули считать голоса, когда можно просто послушать, кто громче орёт «Любо!» Орущие громче могут быть в формальном меньшинстве. Но если они орут, а остальные отмалчиваются – значит, они круче.
Большую ценность имеет большинство, и чем оно больше, тем лучше. Если выясняется, что на стороне одного претендента – почти все, а на стороне другого – жалкая кучка, то вопрос снимается очень быстро. Если же все орут примерно одинаково громко – жди беды, скорее всего, выборы превратятся в потасовку, а то и побоище. Поэтому в ситуации «пятьдесят на пятьдесят» выборы стараются перенести – пока претенденты как-нибудь разберутся со своими людьми.
Важное дополнение. Если голосовавшие против не будут прощены, никто не будет признавать результаты выборов и всё сведётся к прежней резне. Выборы просто обязаны заканчиваться всеобщим публичным примирением, в том числе и с теми, кто оказался в меньшинстве. Новоизбранный вождь устраивает угощение, все садятся за один стол и пьют до потери пульса. На следующее утро «никто никому ничего не вспоминает». В самом крайнем случае страдает неудачливый претендент (его могут тихо зарезать, например) – но не его бывшие сторонники.
И, конечно, такие выборы не приурочены к конкретным срокам и зависят от ситуации. Сложились партии, высунулись новые претенденты на власть – пора, значит, собираться и «рядить». Нет – значит нет. Но вообще, в отличие от предыдущего случая, выборы – это всё-таки экстраординарое и опасное дело. Если всё обошлось без драки – уффф, слава Богу.
3. ВАЙШЬЯ: ВЫБОРЫ КРАЙНЕГО
Независимо от этого развивался механизм выборов среди людей зависимых (кстати, слово vaisya и обозначает «зависимость»). То есть среди мирных обывателей.
Эти выборы имели специфический привкус. Выборы среди мирных, забитых обывателей – это всегда нахождение КРАЙНЕГО, выбор ЖЕРТВЫ.
Что такое мирный обыватель? Это производитель, лох, вечно обираемый кшатриями, «сильными людьми». «Сильные люди» бывают очень разные, но они всегда есть и всегда обирают, грабят, уводят в полон и всячески мучают мирного обывателя. По-другому не бывает.
Что делать обывателю? Терпеть. И минимизировать ущерб. То есть договариваться об условиях поборов – «мы вам сами дадим, сколько вам надо, только не жгите дома и не убивайте детей». А внутри общины приходится решать, у кого и сколько взять, чтобы отдать иродам поганым.
Вот тут-то и приходится выбирать. У кого возьмут козу, а у кого корову – чтобы отдать наехавшим. Чьего сыночка придётся отдать в рабство в качестве дани наехавшим кшатриям – а у кого взять дочку на потеху наехавшим. И так далее.
Если «наехал» бог (скажем, случился мор) – кандидатуры для жертвоприношения тоже выбираются.
Снова детали.
Выборы жертвы всегда тяготеют к жеребьёвке. Людям неприятно принимать на себя ответственность за чужую судьбу, особенно горькую. Поэтому хочется положиться на случай – «на кого бог пошлёт». Положить в горшок десять белых бобов и один чёрный, кто вытянет чёрный – тому не повезло. Но поскольку бог может послать и на слишком ценного для общества человека, то жребий лучше как-то скорректировать. Хороший вариант – тайные анонимные выборы. Называется имя (какого-нибудь Феньки Косого или Пуки Чёрного), а потом все кладут бобы в горшок – беленькие или чёрненькие. Если больше чёрных – извини, Фенька, твою дочку отдадим иродам, иначе они всех перенасилуют и деревню пожгут.
Консенсус совершенно неважен. Поскольку выборы – дело поганое и мерзкое, то единство мнений («отдаём Феньку и фенькину дочку») тут не особо важно. Важно хоть как-то решить, что у Пуки берём корову, а у Феньки – дочку.
Точно так же, подобные выборы тяготели к циклизму – потому что дань с обложенных требуют, как правило, на регулярной основе. Нет смысла обдирать людишек, когда у них урожай не собран и детки не подросли.
Когда появились централизованные государства и наезды приняли форму визитов сборщиков налогов, выборы жертв не отмерли. Они эволюционировали в «выборы местной власти» - то есть, если называть вещи своими именами, выборы ОТВЕТСТВЕННЫХ ПЕРЕД НАЕЗЖАЛАМИ. Такую роль играли, скажем, какие-нибудь «деревенские старосты» – с которых, в случае чего, люди с кнутами и спрашивали и за недоимки, и за порядок на селе, и за всё прочее.
Совершенно естественно, что на должность «ответственного» всегда выбирали людишек, у которых нет никаких талантов, кроме повышенного инстинкта самосохранения и умения лизать задницы понаехавшим уродам. Никакой другой пользы от «ответственных» не ждали, да её и не могло быть. «Приедут гады – а этот и себя спасёт, и мир отмажет». Разумеется, сплошь и рядом случалось так, что «староста» отмазывал себя и своих ценой интересов «мира». К чему приходилось относиться «с пониманием», потому что каждый на его месте поступил бы так же.
4. ВНЕ ВЫБОРОВ: ШУДРЫ
Шудры – это «системные жертвы», они же «жертвы системы». По крайней мере, так они сами о себе думают – и не всегда несправедливо. Во всяком случае, каста шудр появляется, как правило, в обществах, о которых трудно сказать что-то хорошее (например, в тюрьмах роль шудр играют «опущенные» - ну так тюрьму трудно назвать гуманным и справедливым обществом).
Шудра, как правило, любую власть тихо ненавидит, причём чем сильнее, тем тише, потому что сделать он ей ничего не может. Ни к каким выборам он, разумеется, отношения не имеет, потому что шудра – это как раз тот самый, кому выбирать не приходится, во всех смыслах.
Правда, если какие-то выборы всё-таки проводятся и голос шудры почему-либо учитывается, шудра завсегда готов его продать. Поскольку ему решительно всё равно, кто правее, кто сильнее, а кто должен стать жертвой, лишь бы это был не он.
5. СОВМЕЩЕНИЕ
Современная политическая система построена как всеобщая. Это сказывается и на выборной процедуре. Она представляет собой микс из вышеперечисленных процедур – что-то взято от брахманов, что-то от кшатриев, что-то от вайшьев. Соотношение может меняться в зависимости от того, куда больше тяготеет общественное сознание.
Вообще-то общепринятым стандартом общенациональных выборов является следующее сочетание.
И так далее, каждую деталь можно отнести куда-то. Всё вместе, однако, работает, несмотря на пёстрое и разнородное происхождение.
Но это как бы вообще. А есть национальная специфика, которая многое меняет.
Ну например. Если выборы предполагают долгие предвыборные дебаты, большое значение имеют политические программы, а «неграмотные профаны» мягко отжимаются от выборных участков – это значит, что в данной культуре силён «брахманский» элемент, а власть принадлежит или интеллектуалам, или тем, кого они поддерживают.
Если дебаты имеют место, но кандидаты – яркие личности, сильно петушатся, устраивают предвыборные шоу в спортивном стиле и много говорят про «команду» - значит, тут живы «кшатрийские» традиции. (Впрочем, тут есть детальки: например, англосаксонская политическая система эмулирует не «военных», а, скорее, «людей в штатском». Это, впрочем, в сторону).
Если же в какой-то стране основной контингент выборщиков – бюджетники или иные «зависимые люди», выбираемые имеют кислые рожи, кряхтят и говорят о своей тяжкой доле, никаких дебатов ни с кем не проводится, а основу предвыборных обещаний составляют толстые намёки «возьмём с вам немного», «дадим пожить, не сразу ограбим» – ну, тут понятно, общество вайшьистско-шудрянское. Увы-увы.
Разумеется, встречаются всевозможные гибриды. Например, бывают общества, где кшатрийский элемент пригашен, а брахманы и вайшьи, наоборот, процветают. В таком случае мы имеем унылую, но сытую парламентскую республику, где основная тема политической жизни – налогообложение и распределение бюджета на социальные нужды, а политическая жизнь состоит в чтении за завтраком передовиц газет «Экономический вестник» (главный орган Партии Процветания и Прогресса) и «Биржевых ведомостей» (Партия Прогресса и Процветания), каковые и являются «главными коллективными экспертами». При этом традиции голосовать за какую-то партию нет – граждане сидят с калькуляторами и высчитывают, сколько с них снимут налогов и чего дадут ППП1 и ППП2.
А вот общество кшатро-вайшьистское – это, очевидно, президентская республика, где у власти уже восемь лет дегенерал-мажор Поль де Кок, чрезвычайно бравого вида, дружно любимый всеми девушками. Скорее всего, он пойдёт на второй восьмилетний срок, потому что моложав, подтянут, а седина на висках его только красит. Есть Партия Национального Возрождения, регулярно устраивающая всякие массовые мероприятия, где красивые девушки махают флажками и продаётся много мороженого. Его главный оппонент - педполковник Гастон Пистон, главный устроитель гей-парадов, который, скорее всего, со временем займёт-таки место де Кока, если к тому времени к людям с его сексуальной ориентацией окончательно привыкнут... Ну и так далее.
А если ещё… Ну, дальше «сами смотрите».
) что-то я заболтался, потом продолжу (
История общественных институтов учит нас, что какая-нибудь «очень простая» практика, которая представляется нам единым целым, довольно часто сложена из разных по происхождению частей. Особенно это касается правил. Одни правила заимствованы из одной игры, другие – из другой. Игры при этом могли быть очень разными и иметь разный смысл.
Сказанное касается и такой «вроде бы понятной вещи», как выборы. Ну те самые – с голосованием. Всеобщим, равным, прямым и непременно тайным. «Классическая четырёххвостка».
А откуда она, собственно, взялась?
Тут придётся углубиться в историю. Напомним о трёх источниках демократии как таковой, и особенно – выборных процедур.
1. БРАХМАНА: ВЫБОРЫ КАК СПОСОБ ПРЕКРАЩЕНИЯ СПОРА
Первый и самый почтенный источник наших демократических установлений – это процедуры, принятые в научном сообществе. Или, шире, в сообществах интеллектуалов.
Интеллектуалы существовали всегда, начиная с палеолита. И всегда они занимались тем, что спорили друг с другом по разным поводам, начиная от устройства Вселенной и кончая лучшим способом копчения окорока. Поскольку же примерно с тех же самых времён известно, что ни один нормальный интеллектуал никогда добровольно не признает своей неправоты (даже если ему предъявлены самые убедительные аргументы), то единственный способ прекратить спор и прийти к чему-то – это препоручить решение вопроса о правоте спорщиков третьим лицам. Кругу Мудрейших или «экспертной комиссии» - неважно как это называется. Поскольку же всё с тех же самых времён известно, что один-два человека ошибаются чаще, чем десять-одиннадцать, и к тому же на решение десяти человек обижаются меньше, чем на решение одного (размывается личный момент и возникает страх перед толпой), то комиссия должна быть достаточно многочисленной, а итог принимается большинством голосов.
Теперь детали.
Первое и главное: на подобных «выборах» избирается не человек, а точка зрения. Почтенный жрец Приядаршана спорит с почтенным жрецом Читрагривой о тонкостях возложения жертвы на костёр при жертвоприношении Варуне. Вокруг сидят почтенные мудрецы и внимательно слушают, обмениваются мнениями, и, в конце концов, решают, что прав Приядаршана. Это не значит, что он получил власть или какие-то блага. Это просто означает, что в данном споре его точка зрения показалась третьи лицам более убедительной.
Далее, выбирающие должны быть компетентны (то есть хотя бы понимать, о чём, собственно, спорят Приядаршана и Читрагрива). В идеале сообщество экспертов должно само избираться Приядаршаной и Читрагривой, но, как правило, всегда есть всеми уважаемый седобородый жрец Анудживина, которого и Приядаршана и Читрагрива терпеть не могут, но мнение которого по вопросу о жертвоприношениях Варуне крайне уважаемо. Тем не менее, существует некий ценз, формальный или неформальный: судить может только компетентный – или хотя бы заинтересованный – человек.
О тайне голоса говорить не приходится. Каждый эксперт не просто «выносит приговор», но ещё и долго и с удовольствием рассуждает, почему именно он принял именно такое решение. Правда, есть деталь: если все согласились с тем, что Приядаршана прав во всём и абсолютно, то возникает вопрос – если Читрагрива столь очевидно неправ, то зачем с ним вообще разговаривать? «Он же дурак и ничего не понимает!» Если же мы не хотим признавать Читрагриву дураком, нужно как-то подчеркнуть, что и у Читрагривы есть какая-то «своя правда», хоть на чуточку.
Наконец, споры ведутся практически непрерывно (интеллектуалы болтливы) и поэтому «экспертные комиссии» работают постоянно. Это просто «часть жизни».
2. КШАТРА: ВЫБОРЫ КАК ЗАМЕНИТЕЛЬ ДРАКИ
Выборы в сообществах профессиональных воинов (или разбойников) возникли как средство предотвращения прямого сражения претендентов на вкусное место вождя. В каковое сражение непременно вовлекались и сторонники претендентов, что приводило к множественным смертям и резкому снижению боеспособности. Пара-трока таких конфликтов могла ослабить воинское сообщество до состояния профнепригодности.
Опять же детали.
Первое: на таких выборах избирается именно человек, конкретная личность. Который поведёт вперёд и который будет распределять добычу. Это власть и ништяки, а не бла-бла-бла.
Далее: никаких экспертов не нужно – на такие выборы способны выйти только лучшие. Лучшие – с точки зрения шайки, разумеется. То есть те, кто способен создать вокруг себя большую камарилью. Трусливое ничтожество, кашеварящее, пока другие ходят на дело, или угрюмый нелюдим, только и умеющий, что орудовать дубинкой, на это не способны. Кандидаты, что называется, проверяются самой жизнью. Если уж Лютый схлестнулся с Вырвиглазом, значит, у Лютого есть достаточно головорезов, чтобы справиться с вырвиглазовскими душегубами. Хотя бывают ситуации, когда прямо на сходняке у Вырвиглаза встаёт какой-нибудь Миха Пузырь, тычет пальцем в Вырвиглаза и орёт: «Ссучился Глаз, святое дело продал! Хватай его, ребята, тащи на правёж!» Бывает, что Пузыря поддерживают. Но это тот ещё риск, так что подобное бывает редко.
Второе: подобные выборы проводятся, разумеется, открыто – сторонники разных претендентов нифига не скрывают, чьи они. Зато без формальностей. Хули считать голоса, когда можно просто послушать, кто громче орёт «Любо!» Орущие громче могут быть в формальном меньшинстве. Но если они орут, а остальные отмалчиваются – значит, они круче.
Большую ценность имеет большинство, и чем оно больше, тем лучше. Если выясняется, что на стороне одного претендента – почти все, а на стороне другого – жалкая кучка, то вопрос снимается очень быстро. Если же все орут примерно одинаково громко – жди беды, скорее всего, выборы превратятся в потасовку, а то и побоище. Поэтому в ситуации «пятьдесят на пятьдесят» выборы стараются перенести – пока претенденты как-нибудь разберутся со своими людьми.
Важное дополнение. Если голосовавшие против не будут прощены, никто не будет признавать результаты выборов и всё сведётся к прежней резне. Выборы просто обязаны заканчиваться всеобщим публичным примирением, в том числе и с теми, кто оказался в меньшинстве. Новоизбранный вождь устраивает угощение, все садятся за один стол и пьют до потери пульса. На следующее утро «никто никому ничего не вспоминает». В самом крайнем случае страдает неудачливый претендент (его могут тихо зарезать, например) – но не его бывшие сторонники.
И, конечно, такие выборы не приурочены к конкретным срокам и зависят от ситуации. Сложились партии, высунулись новые претенденты на власть – пора, значит, собираться и «рядить». Нет – значит нет. Но вообще, в отличие от предыдущего случая, выборы – это всё-таки экстраординарое и опасное дело. Если всё обошлось без драки – уффф, слава Богу.
3. ВАЙШЬЯ: ВЫБОРЫ КРАЙНЕГО
Независимо от этого развивался механизм выборов среди людей зависимых (кстати, слово vaisya и обозначает «зависимость»). То есть среди мирных обывателей.
Эти выборы имели специфический привкус. Выборы среди мирных, забитых обывателей – это всегда нахождение КРАЙНЕГО, выбор ЖЕРТВЫ.
Что такое мирный обыватель? Это производитель, лох, вечно обираемый кшатриями, «сильными людьми». «Сильные люди» бывают очень разные, но они всегда есть и всегда обирают, грабят, уводят в полон и всячески мучают мирного обывателя. По-другому не бывает.
Что делать обывателю? Терпеть. И минимизировать ущерб. То есть договариваться об условиях поборов – «мы вам сами дадим, сколько вам надо, только не жгите дома и не убивайте детей». А внутри общины приходится решать, у кого и сколько взять, чтобы отдать иродам поганым.
Вот тут-то и приходится выбирать. У кого возьмут козу, а у кого корову – чтобы отдать наехавшим. Чьего сыночка придётся отдать в рабство в качестве дани наехавшим кшатриям – а у кого взять дочку на потеху наехавшим. И так далее.
Если «наехал» бог (скажем, случился мор) – кандидатуры для жертвоприношения тоже выбираются.
Снова детали.
Выборы жертвы всегда тяготеют к жеребьёвке. Людям неприятно принимать на себя ответственность за чужую судьбу, особенно горькую. Поэтому хочется положиться на случай – «на кого бог пошлёт». Положить в горшок десять белых бобов и один чёрный, кто вытянет чёрный – тому не повезло. Но поскольку бог может послать и на слишком ценного для общества человека, то жребий лучше как-то скорректировать. Хороший вариант – тайные анонимные выборы. Называется имя (какого-нибудь Феньки Косого или Пуки Чёрного), а потом все кладут бобы в горшок – беленькие или чёрненькие. Если больше чёрных – извини, Фенька, твою дочку отдадим иродам, иначе они всех перенасилуют и деревню пожгут.
Консенсус совершенно неважен. Поскольку выборы – дело поганое и мерзкое, то единство мнений («отдаём Феньку и фенькину дочку») тут не особо важно. Важно хоть как-то решить, что у Пуки берём корову, а у Феньки – дочку.
Точно так же, подобные выборы тяготели к циклизму – потому что дань с обложенных требуют, как правило, на регулярной основе. Нет смысла обдирать людишек, когда у них урожай не собран и детки не подросли.
Когда появились централизованные государства и наезды приняли форму визитов сборщиков налогов, выборы жертв не отмерли. Они эволюционировали в «выборы местной власти» - то есть, если называть вещи своими именами, выборы ОТВЕТСТВЕННЫХ ПЕРЕД НАЕЗЖАЛАМИ. Такую роль играли, скажем, какие-нибудь «деревенские старосты» – с которых, в случае чего, люди с кнутами и спрашивали и за недоимки, и за порядок на селе, и за всё прочее.
Совершенно естественно, что на должность «ответственного» всегда выбирали людишек, у которых нет никаких талантов, кроме повышенного инстинкта самосохранения и умения лизать задницы понаехавшим уродам. Никакой другой пользы от «ответственных» не ждали, да её и не могло быть. «Приедут гады – а этот и себя спасёт, и мир отмажет». Разумеется, сплошь и рядом случалось так, что «староста» отмазывал себя и своих ценой интересов «мира». К чему приходилось относиться «с пониманием», потому что каждый на его месте поступил бы так же.
4. ВНЕ ВЫБОРОВ: ШУДРЫ
Шудры – это «системные жертвы», они же «жертвы системы». По крайней мере, так они сами о себе думают – и не всегда несправедливо. Во всяком случае, каста шудр появляется, как правило, в обществах, о которых трудно сказать что-то хорошее (например, в тюрьмах роль шудр играют «опущенные» - ну так тюрьму трудно назвать гуманным и справедливым обществом).
Шудра, как правило, любую власть тихо ненавидит, причём чем сильнее, тем тише, потому что сделать он ей ничего не может. Ни к каким выборам он, разумеется, отношения не имеет, потому что шудра – это как раз тот самый, кому выбирать не приходится, во всех смыслах.
Правда, если какие-то выборы всё-таки проводятся и голос шудры почему-либо учитывается, шудра завсегда готов его продать. Поскольку ему решительно всё равно, кто правее, кто сильнее, а кто должен стать жертвой, лишь бы это был не он.
5. СОВМЕЩЕНИЕ
Современная политическая система построена как всеобщая. Это сказывается и на выборной процедуре. Она представляет собой микс из вышеперечисленных процедур – что-то взято от брахманов, что-то от кшатриев, что-то от вайшьев. Соотношение может меняться в зависимости от того, куда больше тяготеет общественное сознание.
Вообще-то общепринятым стандартом общенациональных выборов является следующее сочетание.
- Выборы всеобщие, то есть охватывают все слои населения (это кардинальное условие). Прямые и равные – сюда же.
- Выборы предполагают как минимум двух ярких кандидатов, которые ведут себя как «вожди» (кшатрийский элемент), но при этом меряются не только личной харизмой, но и партийными программами (брахманский элемент).
- Считается хорошим тоном полагать, что за каждым из кандидатов стоит «партия», то есть буквально – «сторонники» (кшатрийский элемент). Где-то партии реально есть, где-то от них осталась чистая имитация, но представлять исключительно «себя и свои идеи» как бы нельзя.
- Ведутся публичные дебаты, за которыми все следят через прессу или через электронные СМИ (эмуляция «спора специалистов», брахманский элемент).
- Выборы проводятся циклически, раз в несколько лет (вайшьистский элемент). Но чем выборы чаще и чем чаще на них сменяется власть, тем «вайшьистского» в них меньше – поскольку вайшьи выборы не любят (для них это тяжёлая и неприятная процедура выталкивания крайнего-ответственного) и стараются выбирать пореже.
- Выборы тайные, тайна голоса охраняется (чисто вайшьистский элемент).
И так далее, каждую деталь можно отнести куда-то. Всё вместе, однако, работает, несмотря на пёстрое и разнородное происхождение.
Но это как бы вообще. А есть национальная специфика, которая многое меняет.
Ну например. Если выборы предполагают долгие предвыборные дебаты, большое значение имеют политические программы, а «неграмотные профаны» мягко отжимаются от выборных участков – это значит, что в данной культуре силён «брахманский» элемент, а власть принадлежит или интеллектуалам, или тем, кого они поддерживают.
Если дебаты имеют место, но кандидаты – яркие личности, сильно петушатся, устраивают предвыборные шоу в спортивном стиле и много говорят про «команду» - значит, тут живы «кшатрийские» традиции. (Впрочем, тут есть детальки: например, англосаксонская политическая система эмулирует не «военных», а, скорее, «людей в штатском». Это, впрочем, в сторону).
Если же в какой-то стране основной контингент выборщиков – бюджетники или иные «зависимые люди», выбираемые имеют кислые рожи, кряхтят и говорят о своей тяжкой доле, никаких дебатов ни с кем не проводится, а основу предвыборных обещаний составляют толстые намёки «возьмём с вам немного», «дадим пожить, не сразу ограбим» – ну, тут понятно, общество вайшьистско-шудрянское. Увы-увы.
Разумеется, встречаются всевозможные гибриды. Например, бывают общества, где кшатрийский элемент пригашен, а брахманы и вайшьи, наоборот, процветают. В таком случае мы имеем унылую, но сытую парламентскую республику, где основная тема политической жизни – налогообложение и распределение бюджета на социальные нужды, а политическая жизнь состоит в чтении за завтраком передовиц газет «Экономический вестник» (главный орган Партии Процветания и Прогресса) и «Биржевых ведомостей» (Партия Прогресса и Процветания), каковые и являются «главными коллективными экспертами». При этом традиции голосовать за какую-то партию нет – граждане сидят с калькуляторами и высчитывают, сколько с них снимут налогов и чего дадут ППП1 и ППП2.
А вот общество кшатро-вайшьистское – это, очевидно, президентская республика, где у власти уже восемь лет дегенерал-мажор Поль де Кок, чрезвычайно бравого вида, дружно любимый всеми девушками. Скорее всего, он пойдёт на второй восьмилетний срок, потому что моложав, подтянут, а седина на висках его только красит. Есть Партия Национального Возрождения, регулярно устраивающая всякие массовые мероприятия, где красивые девушки махают флажками и продаётся много мороженого. Его главный оппонент - педполковник Гастон Пистон, главный устроитель гей-парадов, который, скорее всего, со временем займёт-таки место де Кока, если к тому времени к людям с его сексуальной ориентацией окончательно привыкнут... Ну и так далее.
А если ещё… Ну, дальше «сами смотрите».
) что-то я заболтался, потом продолжу (