Безумец не то чтобы принимает свои грёзы и фантазии за реальность. Наоборот – он начинает принимать реальность за грёзу, фантазию и морок. Не галлюцинация кажется реальной – наоборот, реальность кажется галлюцинацией, до такой степени непрочной, что настоящие глюки на фоне этой ускользающей грёзы приобретают своего рода весомость. Голоса в голове внушают больше доверия, чем настоящие голоса, потому что «настоящие» голоса кажутся ну совсем ненастоящими.
Возвращаясь к Ницше. Очевидно, он мог бы сочинить эти же письма и во вполне нормальном состоянии. Просто он оформил бы те же соображения либо как шутку, либо как изящную метафору. Не «я вступил во владение моей империей, я брошу папу римского в тюрьму и прикажу расстрелять Вильгельма, Бисмарка и Штекера» - а что-нибудь вроде «мои сочинения образуют невидимую империю духа, под обложками моих книг томятся, заключённые в камеры, духи католицизма, милитаризма и немецкого филистерства». Но когда метафорой – причём малоизящной – кажется вообще всё вокруг, то зачем тратить время и силы на словесные кружева?
С другой стороны, человек, оказавшийся в ненастоящем мире, воспринимает его через своё личное понимание «ненастоящего». Для Ницше «ненастоящим» всегда казались светские условности, роскошь и церемониалы. Неудивительно, что при попытках понять внезапно утративший устойчивость мир ему казалось, что он «на приёме» и что этот приём устраивают в его честь.
Понятна и последующая апатия. «Ничего же ведь нет». Вокруг – какие-то видения. То сестра привидится, то врач. Шутки ради с ними даже можно и поговорить, на пару минут забыв, что они ненастоящие. Но больше чем на пару минут воображения не хватает: ну видно же, что это галлюцинации, через них просвечивает, и голоса ненатуральные. А с собственными глюками разговаривать не имеет смысла. Лучше сидеть на веранде (на чём? вообще-то кресло – тоже глюк, но «пусть будет кресло») и вспоминать что-нибудь настоящее – скажем, премьеру «Тангейзера». Кстати, а присутствовал ли он на премьере? «Вот задача». И спросить не у кого – кругом ведь ненастоящее, а что ненастоящее может знать о настоящем?
И чтобы «себе помочь», он напевает. Ла-ла… как же там было, такой мотивчик, фьюить-фюьить, и ещё тромбон, или контрабас, как это называется, как, чёрт возьми, как?!
« - Он опять шумит».
)(