krylov

говорят многие русские интернационалисты. С другом Гиви они пили водку (за свой счёт) и на основании этого думают, что связаны дружбой до гробовой доски.

То, что эта дружба не взаимна, они обнаруживают слишком поздно.

То, что они считают серьёзным и важным, за что готовы рвать тельняшку вприсядку, — для Гиви пыль и прах по сравнению с имущественными, родовыми или национальными интересами. Пить вместе водку, работать, да хотя бы вместе воевать и спасать друг другу жизни — для инородца так же виртуально, как компьютерная игра для русского.

Русский обманывается относительно приоритетов своего «друга» по простой причине. Он ограблен давно и основательно, несколько поколений назад. У него отнята земля, жильё, средства производства, предки дальше двух поколений. Его «имущество» — в лучшем случае, автомобиль, квартира в разваливающемся советском доме под управлением жуликов, да дачный участок на птичьих правах — место летней каторги. Всё это скорее пассивы, чем активы. Его родичи — тоже пассивы, которых надо приглашать на поминки или свадьбы ожидая, что они затеют драку.

Русский просто не знает, каково это — несколько поколений владеть чем-то, приносящим доход и уважение; быть частью коллектива взаимопомощи, не основанного на мимолётной симпатии. Всё это он заменяет вещами второстепенными, вроде товарищества — и ошибочно полагает, что нерусские думают так же.