Это правило меня никогда не подводило, но следовать ему неукоснительно мне всё-таки тяжеловато. Потому что, заходя в книжный, ты видишь горы свежака и чувствуешь оторватость от живой струи литпроцесса и тоску по мировой культуре. И чтобы подавить это неприятное чувство, я регулярно покупаю какую-нибудь свежевышедшую книжку. Как правило – премированную, чтобы хоть знать, за что сейчас премии дают.
Недавно – где-то месяц назад, что-ли – я вот так же зашёл в «Москву» и купил там книжку, на которой было написано, что это роман-лауреат букера-2010. Называлось это сочинение «Вопрос Финклера», автором был обозначен некий Джейкобсон. Вся обложка была обклеена восторженными отзывами от Таймс, Гвардиана, Обсёрвера и каких-то неизвестных мне товарищей. Аннотация, правда, отсутствовала, да и каких-либо иных объяснений, о чём, собственно, роман, нигде не было, только густая халва похвал. Надо было, конечно, насторожиться, но я как-то расслабился и прохлопал этот момент. Зато стало интересно, за что же людям настоящего всамделишного букера дают. И потратил денежку на «финклера», рассчитывая проглотить его за пару деньков. Однако сразу после покупки у меня случились разные дела, так что до книжки руки у меня дошли относительно недавно.
Ну так и что же в итоге оказалось, спросите вы меня.
А то и оказалось, что приобретённое мною сочинение посвящено такой свежей, неожиданной теме, как евреи. Собственно, незамысловатая хитрость автора состояла в том, что главгерой его опуса называет евреев «финклерами», по фамилии своего еврейского приятеля. То есть «вопрос Финклера» есть ни что иное, как Еврейский Вопрос. Да и сам автор оказался вовсе никаким не аристократическим «джейкобсоном», а самым обычным Якобсоном, унылым старым этим самым. Который всю жизнь сочинял книжки про это самое. И так достал читающую публику, что под самый конец – автору уже 68 лет – дали «букера». Видимо, в надежде, что он, наконец, заткнёт свой фонтан.
По поводу сюжета и стиля хочу сказать, что автору следовало бы взять несколько уроков интриги у Лукьяненко (хотя нет, это слишком высоко), а юмора – у Петросяна. Впрочем, тут можно сделать скидку на возраст: дедушка всё-таки старенький. Но всё равно именовать это унылую, вялую писанину «триумфом остроумия и человеческого тепла», «завораживающей музыкой языка и глубиной психологических портретов» и т.п. как-то, знаете ли… обман покупателя, в общем, детектед.
Зато роман недурно иллюстрирует один мой постинг на данную тему – ибо лейтмотивом опуса является мысль «ох, нелёгкая эта работа - быть евреем в этом нашем несовершенном мире… только еврей способен справиться со столь сложной задачей… да и то, знаете ли, не всякий сдюжит». Но для меня–то ничего нового в этом не было, так что в итоге осталось одно только чувство: меня надули.
Так что книжку я в итоге выбросил в мусорную корзину, что делаю вообще-то крайне редко, предпочитая отвезти ненужную книжку в офис, кому-нибудь подарить, оставить на скамеечке в сквере, только бы не выкидывать. Но в данном случае – увы. «Просто не понимаю, кому это может быть нужно». А если такой человек и нашёлся бы, мне не захотелось бы ему что-то дарить.
Это я всё к чему рассказываю.
Давеча заглянул я в «Москву». И опять охватила меня всё так же тоска по мировой культуре. Да такая, что подхватил я первое попавшееся под руку сочинение из горки новинок (не буду её называть) и даже понёс его на кассу, да вовремя вспомнил про Якобсона. Потому тоску временно заглушил, остановился, и прихваченный опус тщательно осмотрел.
Ясен перец, книжка была обклеена восторженными отзывами всё от тех же. Было и что-то вроде аннотации, и вроде бы даже сообщались какие-то сведения о том, что внутри, но ощущалась какая-то недоговорённость, что-ли. В одном месте автора назвали то ли смелым, то ли отважным исследователем человеческих отношений.
Терзаемый смутными сомнениями и "даже уже где-то предчувствуя", я открыл книжку на двадцатой примерно странице и начал перелистывать.
И таки да, предчувствия меня не обманули.
Книжка была посвящена тому, как тяжело и сложно быть геем. В этом нашем несовершенном мире.
)(
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →