А проблема с Солженицыным в том, что его тексты крайне скучны и тяжеловесны. И это не от языка, нет. А от совписства.
Совписство, в свою очередь, является результатом кривой рецепции советскими социальными и национальными инвалидами («крестьянами и евреями», сказал бы Галковский) «большой литературы».
То есть. Заставьте человека из деревни или из местечка прочитать «Войну и мир». Что он поймёт? Что его заставили читать что-то невообразимо нудное, скучное, неочёмное, где много бессмысленной болтовни, «описаний природы», каких-то кисейных переживаний и прочей нудноты. Где на двух страницах описывается, как человек стакан воды пьёт. ЗЕВО-О-ОТА.
А потом посадите этого человека редактором в издательство. И скажите ему, чтобы он с молодыми авторами работал – так, чтобы у них была настоящая литература, как у Толстого. Что он поймёт однозначно: нужно, чтобы было нудно, скучно, бессмысленно, кисейные переживания, и чтобы стакан воды пился даже не на двух, а на пяти страницах. Да, плюс «идейность», это само собой. Но эстетически должна быть ЗЕВО-О-ОТА.
Солженицын в этом отношении совершенно советский автор. Пишет он в основном НЕИНТЕРЕСНО ПРО НЕИНТЕРЕСНОЕ. И считает это «большой прозой». Там, где он про нудноту забывает и пишет о чём-то действительно любопытном, он становится очень даже хорош. Что «Иван Денисович», что «Ленин в Цюрихе» - читаются легко.
Но когда он спохватывается и вспоминает, что надо Ворочать Глыбыны – получается ужасно. И тут языковые экзерсисы начинают работать против него. Потому что скукомотный текст, да ещё и с «языковыми находками» - это что-то вроде навоза, облитого одеколоном «Шипр». Буэ-э-э.
)(
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →