НАШИ ДЕДЫ ВОЕВАЛИ
Всё началось, когда классная Зоя Владимировна сказала, что Лёнька Костыльков уходит в другую школу и классу нужен новый вожак.
Костя Малинин - нормальный парень, хоть и вундеркинд и на два года всех нас младше. Зато он хорошо умеет всех сорганизовать. Одному говорит – делай это, другому – делай то, а вместе всё получается. Вот только драться с нами он не может, вес не тот. Ребята махаются, а он на лавочке сидит или учебник читает. Поэтому за волю к власти у него всегда твёрдый «неуд», а за лидерство – «уд». Это ему натягивают ещё и потому, потому что оратор он хороший. Вот только голос тихий, а главное – не умел пускать слюну. Он даже уроки специальные брал, и колбасу перед выступлением нюхал – никакого толку. Как начнёт говорить – всё куда-то пропадает. Его училки так и прозвали – «сухоротый».
У Витьки Малеева слюна есть и орёт он здорово. Даже конвульсии иногда у него получались, особенно на геометрии. От теоремы Пифагора у него настоящий припадок был, как у Вождя Гитлера. Дёргается весь и орёт – «катеты! Катеты! Хайль катет! Угол прям, как наша воля к победе! Штурм, дранг, захватываем площадь, Ницше, говно, этажерки, квадрат гипотенузы!» - и бумс на пол, и пена изо рта. За бесноватость ему всегда «отлично» ставили. Драться он тоже не дурак. Ему психологи прочили большое будущее в молодёжной фаланге. Так что мы его били регулярно, чтоб озлобился: туда без этого не берут. Но с ним тоже засада – Витька добрый. Не то чтобы совсем нюня, но вот злобы настоящей в нём нет. К тому же его пару раз застали плачущим после битья и снизили оценку за нордичность.
Зинка Фокина была злая и визжала по-страшному. И дралась отлично, чем попало дралась – пеналом, линейкой, ведром. Девочкам это можно, так что её боялись реально. Но у неё рожица как у лягушонка, а у классного вожака должно быть лицо вожака, а не лягушки какой-то. А то как же её на Стене Славы рисовать? Вот то-то.
Оставался Юра Баранкин. Он с четырёх лет ходил на боевые искусства и мог побить кого угодно. Но он был двоечник несчастный, а главное – закадычный друг Малинина. Его он бить не мог. Даже на спарринге. Не мог и всё.
Классная, конечно, могла и сама назначить вожака. Но тогда она по фюрерпринципу за него бы и отвечала. А у неё через два года - освобождение от работы. И зачем это ей?
Вот так мы сидели в классе и грустили, ожидая, когда Зоя Владимировна всё-таки объявит бой без правил.
И тут-то Малинин себя и показал. Встал, поправил очочки и тихо так говорит:
- А может, мы просто выберем вожака? Устроим, ну, это… голосование? Кого выберем, тот и будет вожаком.
Все, конечно, чуть языки не проглотили. У Зои Владимировны очки упали, она даже не заметила. Потому что за сердце схватилась.
Потом валидол под язык подложила, оклемалась немножко. И говорит:
- Малинин! Ты вообще понимаешь, что сказал?
А Малинин глазами лупает и говорит:
- А чего такого? Я тут книжку читал про древние племена, там вожаков иногда таким способом выбирали. Ну, когда непонятно, кто сильнее. Все садились вокруг костра и…
Зинка тут завизжала по-страшному. И правильно. А то Малинин такого мог наговорить, что я даже не знаю.
Училка тоже это поняла. Взяла себя в руки и спокойно так говорит:
- Понимаешь, Малинин, тогда люди были дикие. Они других людей ели. Мы что, теперь будем друг друга жарить и есть? Только потому, что когда-то такое было можно?
Малинин почесал нос – задумался, значит. И опять говорит:
- Ну насчёт людей есть я не знаю. Это плохо, наверное. Потому что человека надо убить, чтобы съесть. Но я же не говорю кого-то убивать. Можно ведь даже без драки обойтись. Просто проголо…
Тут уже не только Зинка завизжала, но и Юлька, и Светка. Светка так вообще зарыдала в голос. А потом как закричит:
- Как ты можешь такое говорить, Малинин! У меня дед на той войне погиб! И его сестра! И дочка маленькая! Да как ты смеешь!
Малинин опять глазами лупает и бряк:
- А при чём тут война? Война семьдесят лет назад была.
У Зои Владимировны лицо стало серьёзным таким, как каменное будто.
- Малинин, - сказала она. – Мы воевали с теми, которые это делали. Голосовали. И выбрали президентов и премьеров, которые развязали войну. У нас сорок миллионов человек погибло! У немцев – двадцать! А ты знаешь, что британцы и американцы делали с нашими пленными?!
- Я кино смотрел, - говорит Малинин. – Они, конечно, гады, и на нас напали. Но я же не за них! Я не за англичан, не за америкосов! Я за нас, за русских и за немцев! Я просто не понимаю, почему нельзя устроить голосование!
Зоя Владимировна на него смотрит и головой качает.
- Зря тебя, - говорит она, - сразу в третий класс взяли. Вроде и умный, а самых главных вещей не понимаешь. Мы не с англичанами воевали, Малинин! И не с американцами! Мы воевали с демократией! С идеологией мы воевали, Малинин!
Малинин опять нос чешет. И выдаёт:
- А как это можно воевать с идеологией? Воевать можно с людьми.
Классная аж покраснела вся.
- Малинин! – а голос уже совсем железный у неё стал. – Люди были оболванены, одурманены! Этим самым демократизмом! Лживой, фальшивой идеей! Которая погрузила мир в море крови! А ты её тут проповедуешь!
- Ничего я не проповедую, - тупит Малинин. – Я же ни с кем воевать не собираюсь…
- Пацифист! – завизжала Зинка и запустила в него пеналом. Не попала, правда.
- Вот именно, - сказала Зоя Владимировна. – Ты проповедуешь лживую, человеконенавистническую идеологию пацифизма. Ей демократы разлагали другие страны, чтобы не могли героически сопротивляться их нападению. То же самое, что и ты сейчас, говорил Бриан!
Тут все, конечно, замолчали. Дело как-то далеко зашло. Если уж Брианом стали ругаться – там и до Черчилля недалеко. Ну а если кто кого Черчиллем обзовёт – всё, без драки не обойдётся.
А Малинин всё тупит. Очочки свои поправил и говорит:
- А я вот не знаю, что Бриан говорил. Можно это почитать где-нибудь?
Зинка опять завизжала и запустила в Малинина цветным мелком, на этот раз попала.
Но ему хоть бы хны. Форму отряхнул и говорит:
- Да я чего. Я просто не понимаю, чем демократия так плоха. Вы можете мне это объяснить?
Тут уже Зоя Владимировна не выдержала и сама на крик перешла.
- Да тем плоха! – заорала она. – Что она на нас напала! Что против неё! Наши деды воевали! Деды воевали, жизни клали против демократии, против выборов этих поганых, против свобод этих проклятых! Деды! Твой вот дед, небось, в эвакуации отсиживался! А у меня половина семьи на той войне погибла! Чего тебе ещё надо?
Витька Малеев тут вскочил и тоже орёт:
- Все народы мира! – орёт. - Эту проклятую демократию! Осудили! На Бирмингемском процессе! Ты знаешь, какие там ужасы показывали! Ты знаешь, что американские президенты творили? Как японцев депортировали? Ты знаешь, сколько японцев погибло при депортации?! Только потому, что они японцы!!! Ницше, говно, гипотенуза!!! – тут он пустил пену и бросился на пол, валяться. Наверное, хотел ещё пятёрку за бесноватость заработать.
Малинин подбородок упрямо выставил.
- Ну это они нехорошо, конечно, сделали, - этак через губочку цедит. – Но у нас тоже всякое было. Вот в Германии, когда культ Гитлера осудили, там же выяснилось насчёт евреев…
- Это были отдельные недоработки! – завизжала Зинка. Ну это понятно, у неё папа Дахау газифицировал.
- И Национал-Социалистическая Партия их осудила, - закончила Зоя Владимировна. – Так что не надо тут спекулировать. И вообще: сейчас в мире демократий не осталось.
- А Швейцария? – опять заумничал Малинин.
- Отсталое государство, задворки истории, на этих дикарей и ссылаться-то стыдно, - сказала классная этак строго. – Ты ещё Флориду вспомни, в этой стране тоже безвождизм. Ну так там голод. Ты этого хочешь?
- Голод у них, потому что с ними никто не торгует, - заявил Малинин. – Да и вообще, причём тут они все? Я же спросил – ну чем плоха эта самая демократия?
Тут весь класс хором заорал наперебой:
- Демократия – это война! Война – это смерть! Наши деды воевали, чтобы мы жили! Солнечный круг – небо вокруг!
Малинин смотрит и головой крутит. Типа – не убедили.
А Зоя Владимировна смотрит и головой качает. Укоризненно.
- Ты, - говорит она Малинину, - не понимаешь самой сути. Демократическая идеология сама по себе бес-че-ло-вечна! Даже если бы войны не было. Ну вот например. Если везде была бы демократия, то везде было бы расовое неравенство. Потому что все народы друг друга ненавидят, а значит, те, кого больше, голосованием избирали бы политиков только своей расы. И только диктатура может обеспечить равенство всех людей, потому что диктатор как приказал, так и будет. Вот посмотри на Юру Баранкина. Он же негр. Родителей его из Сенегала привезли, по приказу Великого Вождя Брежнева. А ведь он тебе друг. И ты тут распространяешь демократизм! Если бы у нас был демократизм, твоего друга тут не было бы! Не было бы!
Тут Юра Баранкин встал, подошёл к Малинину да как двинет ему в рожу. Малинин на другой конец класса отлетел.
Ну тут мы и поняли, что вожак в нашем классе теперь есть. Ещё подрались немножко, для порядка, все отхватили по морде, потом поздравили Баранкина с захватом власти и проявленной волей. От школьного фюрера поздравление на завтра пришло.
А Малинин недельки две с фингалом походил и успокоился. Понял, наверное, что-то. Что-то такое, самое важное. Что можно, а чего нельзя. Что есть вещи, которые в жизни главное.
И поэтому - нечего тут.
)(
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →