Всеобщий синопсис или Система мнений

Да, кстати.

У христианской церкви, особенно у православных, есть одно действительно уязвимое место. В которое будут бить всегда.

Дело в том, что ТОЛЬКО у ортодоксальных христиан церковь считается «домом Божьим» и поэтому её пространство священно. Синагога и мечеть таковыми не являются.

Синагога, например – это просто «место собрания», ничего священного в ней нет. Там можно («по религии» можно) делать что угодно, хоть детский утренник. Потому что храм у иудеев один, и сейчас его актуально не существует. Вот когда отстроят, тогда там будут святое место, где никому ничего нельзя. Но только там.

Соответственно, в синагоге можно ловить покемонов, и это всегда будет использоваться в рекламно-пропагандистских целях (так как народ у нас думает, что «синагога – это такая еврейская церковь»).

То же относительно мечетей. Мечеть – это не «дом Божий», это просто место, где молятся и читают Куран. Известна история с бедуином, который мочился в углу мечети, и Мухаммад запретил молящимся ему мешать - хотя и не одобил, а мочу велел смыть. Не пытайтесь повторить этого сейчас, но хадис есть хадис. (Вообще, мочиться ближе чем сорок шагов от мечети считается макрух [нежелательное действие], но и только.) В общем, ничего «такого» в мечети нет. Так что ловить помеконов в мечети ислам не запрещает, во всяком случае прямо. Хотя, насколько мне известно, сейчас всякие «духовные управления» ловлю покемонов в мечетях запрещают (вроде бы даже есть фетва от саудитов). Но от ислама никто особой толерантности и не ждёт, а вот если они её проявят – будет пляска с бубнами «ой какие они хорошие».

Это так, для информации. Чтобы не особенно умилялись разговорам «а вот у евреев за покемона бутылку кошерного вина дают, а попы злые, злые». Извините, тут разница.

ДОВЕСОК. Для интересующихся. Зороастрийский храм сам обладает святостью только как место пребывания огня, который и является местом присутствия Творца. Ловить покемонов в огне не вполне удобно.

)(

А вот представьте себе, что Исаакиевский собор – по какой-нибудь странной причине – когда-нибудь считался бы украинской собственностью, отобранной когда-то большевиками. И на него сейчас претендовала бы украинская церковь. И вот сейчас решался бы вопрос, отдавать украинцам Исаакий или не отдавать.

Какой стоял бы сейчас БЕШЕНЫЙ ВОРОНИЙ ГРАЙ – «гады гады суки веррррните крррраденое!!!! Ворррррованное!!!! Кррррраденое верррррните суки!!!!! Отнятое, нечестное, нагрррррабленное – верните укррррраинцам, укррррраинцам веррррните!!!! Отнятое!!!! Верррррните суки или пррррроклянём прррроклянём пррррроклянём ненавистью сожжём слюной зальём заклюём всей стаей заклюём очи выклюем веррррните суки ворррррованное!!!!!!!!!!»

Я прямо слышу, как вся лента, которая сейчас орёт «против попов», выграивала б, вырёвывала б, вылаивала, вывывала бы именно это.

)(

Текст по ссылке я советую прочитать ОЧЕНЬ внимательно. Потому что он отчасти отвечает на вопрос, Почему и Зачем У Нас Всё ТАК. Откуда берутся Грязь, Мерзость, Уродство и прочие «константы нашего бытия».

То есть. Человек увидел и даже отчасти понял механизм всепроникающей советской Порчи. Разумеется, он не понял, кто и что её порождает. Что это делается СПЕЦИАЛЬНО, «по разнарядке» (причём разнарядки были разные по разным советским республикам, например, что автор тоже замечает). Что чудовищное уродство советской архитектуры – ПРОДУМАННОЕ уродство, рассчитанное на определённый набор психологических реакций тех, кого оно давит. Что люди, которые задумали и осуществляют всё это, исходят из определённой теории (конкретно – «теории разбитого окна», но применяемой «наоборот»).

И тем не менее – очень точные наблюдения. Включая представление о МЕРЕ МЕРЗОСТИ, которая выдеживалась и выдерживается ТОЧНО. "Как ВЕЛЕНО".


Леонид Невлер -- КУЛЬТУРА ХАМСТВА

Фрагменты:

Летом 1956 года на главной площади города Переславля появился маленький цементный слон с поднятым хоботом. Говорят, он сразу стал поливать себя водой, словно призывая переславцев несмотря ни на что следовать его примеру. Скоро городские власти решили, что держать такого несознательного слона в административном центре вроде как неудобно, симпатичный фонтанчик снесли к реке, а площадь оставили пустой: так приличнее.

Я серьезно советую начинать осмотр города именно с этого слона. Не потому, что он представляет собой шедевр монументального искусства (вовсе нет), а потому что со временем он приобрел способность выражать настроение и мысли тех, кто на него смотрит. Мне, например, показалось, что слон поднял хобот, чтобы призывно затрубить, что-то возвестить людям, но так и остановился, внезапно осознав бессмысленность этого занятия.

Еще мне про переславского слона хочется сказать вот что: от времени он пострадал, но как-то не до конца. У него отбит зад, обломаны клыки, выщерблен хобот.

Конечно, мысль, что кто-то не успокоился бы, не доведи он слона до такого состояния, а потом уже перестал его трогать, решив, что все в порядке,– такая мысль может показаться дикой. И все же, оглядевшись вокруг, вы замечаете, что именно в этом виде произведение монументального искусства как нельзя лучше вписывается в окружающий пейзаж. Одна скамейка перевернута, другая стоит. Не исключено, что если бы и вторую перевернули, кто-нибудь поставил бы ее обратно на ножки, потому что это уже воспринималось бы как беспорядок. Не только на берегу Трубежа, а и во всем городе по-осеннему грязно. Но приглядевшись, вы замечаете, что как-то не совсем грязно, но ровно настолько, чтобы были испачканы ботинки. С этой целью, например, шоссе заасфальтировано, а боковые дорожки лишь кое-где присыпаны камешками. Потом, погуляв по городу, вы убеждаетесь, что тут не увидишь прямого забора, гладкой стены, ровной крыши; что все, что вас окружает, носит на себе какой-то ровный налет морально-физического износа (заглянув в магазин, я убедился, что и новые вещи сделаны с таким расчетом, чтобы не разрушать этого впечатления); что всюду непостижимым образом поддерживается общий среднестатистический уровень отклонения от идеального образца. Так что если бы какой-нибудь архитектор решил во что бы то ни стало построить здесь первоклассное «европейское» кафе и даже протащил свой проект через все инстанции, каждый строитель и маляр невольно постарались бы снизить чуждый их сердцу идеал до того же среднего уровня. А если бы наш мифический архитектор проследил буквально за всем, сам доставал краски и составлял колеры,– то и в этом случае обслуживающий персонал и посетители общими усилиями, хотя, конечно, неосознанно, привели бы интерьер в соответствие со своими представлениями о культурной норме и тогда уже стали бы поддерживать его в нужном качестве.

Ничего противоестественного в этом, разумеется, нет, и ничего специфически переславского тоже. Переславль отличается от других городов республики тем, что на его территории оказались неповторимые памятники архитектуры, да еще озером и историческим прошлым – почему мы о нем и пишем, но об этом после. Сейчас мне хотелось бы только сказать, что если в местной столовой подносы моют так, чтобы под пальцами ощущались следы кем-то пролитого борща, и я говорю, что иначе в этом городе быть не может,– речь идет лишь о том, что работники столовой именно таким образом себе меня и других посетителей представляют. И это вовсе не значит, что они к работе плохо относятся: они так живут и в их головах содержится такая модель человека, которой все это соответствует.

Иными словами, в каждом подобном случае, как только вы с ним практически сталкиваетесь, вас естественно тянет обвинить людей в отсутствии культуры, а это неверно. И чтобы понять, что речь идет об особой культурной норме, надо обращать внимание на нюансы, которыми определяются ее границы. Забор не повален, а покосился, сидение в автобусе сдвинуто, но не сломано, жижа на дорожках не до колен, а лишь чуть выше подошв.

И точно так же: хотя мы возмущаемся как вандализмом случаями разрушения церквей, ни в Переславле, ни в других подобных городах (кроме, кажется, Архангельска) – нигде не было, чтобы разрушили все церкви, хотя это было бы “логичнее”. А всегда лишь какую-то инстинктивно отмеренную часть. [...]

Я стоял, увидев на бровке над озером около Горицкого монастыря типовые дома.

Слева изящный монастырь, справа два тупых дома. Вся композиция выглядит теперь по типу «было – стало».

Казалось бы, не надо кончать институт, чтобы увидеть, что было дивно, стало дико; что эти дома запроектированы без учета масштаба, силуэта (кстати сказать, и без разрешения); что их следовало бы поскорее разобрать и собрать где-нибудь в другом месте, где бы их совсем не было видно.

На совещании в горкоме, правда, высказывалось предложение срезать два этажа. Если учесть, что дома четырехэтажные, такое решение вопроса выглядит явно половинчатым.

Но мы должны сейчас проанализировать эти произведения архитектурной мысли во всем их объеме. Не только потому, что подобная композиция может считаться теперь типовой, а для Переславля символичной. Главное – она имеет прямое отношение к заявленной выше теме.

Издали. Дома стоят мощно, весомо, грубо; стоят на поверхности, а не вырастают из земли, и царят над миром, а не сливаются с ним, как это делал старый город. Прямая линия и прямой угол говорят о прочной вере в разум, успокоившийся на четырех правилах арифметики. Один бесконечно повторенный оконный переплет наводит на мысль, что из всего Маркса авторы поняли только «про архитектора», который отличается от пчелы тем, что последняя решает жилищную проблему без типового проекта. Наконец, все вместе символизирует победу массового комфорта над природой, которая теперь тоже понимается как комфорт -- по крайней мере вид на озеро из окон этого дома.

Подойдем вплотную. Стена, которая издали казалась чистой математической плоскостью, грубо сработана из мертвенно-серых кирпичей всех оттенков вперемежку, заляпанных засохшим раствором. Ни эта стена, ни красный оконный переплет, ни отделка ни у кого не вызовут хулиганского инстинкта: уровень культуры учтен тут с самого начала. Строго выдержанная норма небрежности создает представление о человеке, для которого все это выстроено. Рассматривая здание с точки зрения жителя, мы видим, что это тот самый горожанин, кому полагались липкие подносы и грязь на дорожках.

Сравнивая теперь оба впечатления, можно заметить, что они не совсем друг на друга накладываются. Издали архитектура казалась строго рационалистической – вблизи обнаружились лишь случайности и огрехи, иррационализм непредвиденного.
Если бы такое несовпадение было намеренным, его следовало бы проанализировать как художественную идею. Но поговорите сегодня с любым архитектором, и вы поймете, что никакой такой идеи заложено не было. Вы услышите жалобы на нормы, лимиты, материалы; вы увидите перед собой человека, который все понимает не хуже вас, с той лишь разницей, что твердо уверен: ничего изменить нельзя.

И снова возникнет смутное чувство, будто действует какая-то необоримая сила, которая заставляет людей с высшим архитектурным образованием делать совсем не то, что выражало бы их представления о должном и допустимом, а приводит любую идею в соответствие с мистической нормой порчи – так, чтобы именно в этом виде типовые коробки соревновались с лучшими творениями русского зодчества и подавляли их масштабом и мощью.

)(

К предыдущему.

Недавно слушал запись с какими-то украинскими разговорами - то ли в Раде, то ли где ещё. С постоянным соскальзыванием в "нормальный русский" и интонациями удачливых заговорщиков.

И думал, что же мне всё это напоминает. Что-то очень известное, из советской классики. А вот написал предыдущий пост - и вспомнил.:

Дон Рэба сидел в напряженной позе, положив локти на стол и сплетя пальцы. Справа от него лежал на куче бумаг тяжелый метательный нож с деревянной рукоятью. На лице министра была приятная, хотя и несколько оцепенелая улыбка. Почтенный Вага сидел на софе спиной к Румате. Он был похож на старого чудаковатого вельможу, проведшего последние тридцать лет безвыездно в своем загородном дворце.
— Выстребаны обстряхнутся, — говорил он, — и дутой чернушенькой объятно хлюпнут по маргазам. Это уже двадцать длинных хохарей. Марко было бы тукнуть по пестрякам. Да хохари облыго ружуют. На том и покалим сростень. Это наш примар...
Дон Рэба пощупал бритый подбородок.
— Студно туково, — задумчиво сказал он.
Вага пожал плечами.
— Таков наш примар. С нами габузиться для вашего оглода не сростно. По габарям?
— По габарям, — решительно сказал министр охраны короны.
— И пей круг, — произнес Вага, поднимаясь.
Румата, оторопело слушавший эту галиматью, обнаружил на лице Ваги пушистые усы и острую седую бородку. Настоящий придворный времен прошлого регентства.
— Приятно было побеседовать, — сказал Вага.
Дон Рэба тоже встал.
— Беседа с вами доставила мне огромное удовольствие, — сказал он. — Я впервые вижу такого смелого человека, как вы, почтенный...
— Я тоже, — скучным голосом сказал Вага. — Я тоже поражаюсь и горжусь смелостью первого министра нашего королевства.

)(

НЕИЗВЕСТНЫЙ ОБЕСТОЧИЛ ШТАБ ВМС УКРАИНЫ В СЕВАСТОПОЛЕ

Неизвестные оставили без света штаб Военно-морских сил Вооруженных сил Украины в Севастополе. Об этом LB.ua сообщил источник в штабе флота.

"Пришел какой-то гражданский в капюшоне, вскрыл болгаркой щитовую, отрубил свет и повесил новый замок", - рассказал наш источник.

Я не понял - а на украинской стороне болгарки не нашлось? В наших-то, так сказать, жизненных реалиях?

ДОВЕСОК. Вопрос о наличии/отсутствии дизеля считаю некорректным. Дизель списали и продали ещё в девяностые, а потом пошли майдан за майданом, какой тут дизель. Но аккумуляторная болгарка за сто пятьдесят - двести баксов, хотя бы одна, должна же в хозяйстве наличествовать, нет? Ну хорошо, тоже не удержались. Обычная ножовка (замок, я так понял, подвесной на петлях)? Тоже того-с?

)(

Вот буквально сегодня разговаривал с водителем такси. Языки зацепились за Пусси Райт, и водила воспроизвёл известный мем "а вот если бы они в мечети".

И я на это сказал - а знаете, их там не растерзают, в мечети-то. Просто вызовут полицию. А в участке сначала измудохают, потом закроют, а потом посадят по 282-й и ещё по каким-нибудь статьям, и не двушечку дадут, а лет восемь-десять. Потому что Мечеть. Ну а за Синагогу, если что - лет двадцать, в связи с особой общественной опасностью деяния. Если, конечно, евреям не придёт в голову попиариться гуманизмом - но случай с Копцевым доказывает, что им такие настроения не близки.

И вот только что читаю:

Оригинал взят у kot_parmenid в Это вам не Пусси РайотВсе помнят, сколько дали Пусси Райот? Двушечку минус амнистия.
Все помнят и все обсуждают. А сколько дадут, если вместо церкви окажется мечеть?

http://www.fontanka.ru/2014/01/21/145/

Горсуд изменил наказание националисту, подбросившему свиную голову к мечети

Городской суд Петербурга рассмотрел апелляционные жалобы по делу 25-летнего Владимира Смирнова, осужденного к 5 годам 6 месяцам колонии-поселения за то, что он вместе с Игорем Есботаевым в ноябре 2012 года прикрепил свиную голову к воротам петербургской соборной мечети.

Напомним, защита считала, что суд первой инстанции не оценил состояние здоровья Смирнова и его хорошее поведение во время испытательных сроков.

Как сообщил «Фонтанке» адвокат Смирнова Владимир Ковин, горсуд изменил приговор: его подзащитному предстоит лишение свободы сроком 5 лет четыре месяца, но не в колонии-поселении, а в колонии общего режима.

Заметим, что, находясь в предварительном заключении, Смирнов уже отбыл около 2,5 года из назначенного наказания. Осужденный вместе со Смирновым Игорь Есботаев, приговоренный к 1 году исправительных работ, приговор не обжаловал.

То есть за мечеть дают не 8-10, а 5-6. Хотя, думаю, в связи с общим ужесточением всего и вся мой прогноз всё же оправдается.

)(

Оригинал взят у rovego в Новый дизайн мавзолея

В Чечне построят "Грозненское море" с крупнейшим в мире фонтаном

В Чеченской Республике ведется строительство нового оздоровительно-развлекательного комплекса "Грозненское море" на Чернореченском водохранилище, сообщают местные СМИ,а также Разман Кадыров в своем Instagram. "Здесь будут отели, спорткомплексы, рестораны, кафе, бассейны, фитнес-центры, развлекательный центр, раздельные пляжи, один из красивых в мире фонтанов из 1432 струй", - написал в своем блоге глава Чечни Рамзан Кадыров.

Кроме того, уточняют чеченские СМИ, на территории водохранилища предполагается возведение многофункционального и разностороннего городского парка. По задумке специалистов Комитета ЧР по архитектуре и градостроительству, парк будет располагать лечебной зоной, сектором отдыха, парковыми и спортивными территориями. По проекту также предусматривается строительство спа-салонов, нескольких ресторанов, лодочной станции, гостиницы, аквапарков и амфитеатров. На берегу "Грозненского моря", по планам архитекторов, также расположатся спортивно-тренировочная база и футбольное поле ФК "Терек".

"Вечером проверил ход работ. А они ведутся круглые сутки. Задействовано более 300 единиц техники, несколько сот человек", - рассказывает в Instagram Рамзан Кадыров. Финансирование проекта, по словам главы республики, ведется за счет частных инвестиций. Проект будет реализован в течение двух лет. Авторы проекта уверены, что он станет центром притяжения туристов не только из северокавказских республик, но и со всей России.



Отметим, "Грозненское море" - не первый мега-проект, рассчитанный на привлечение туристов в Чеченскую Республику. Так, на юге региона будет построен этнопарк "Дайлам" ("Гора отцов"), сообщалось в апреле этого года. "Дайлам" построят в горной местности в районе населенных пунктов Шатой и Борзой примерно в 50 км от Грозного. Этнопарк будет включать спа-отель, рестораны национальной кухни, конную арену со школой верховой езды, кинотеатр, концертный зал на 2 тыс. мест, амфитеатр, канатную дорогу, рыбное хозяйство и мини-зоопарк.

А с 2010 года в Чечне реализуется проект строительства крупного горнолыжного курорта мирового класса. Курорт Ведучи расположится на высоте 2,85 тыс. м над уровнем моря. Для курорта предполагается оборудовать 17 трасс общей длиной 45 км. Протяженность самой длинной трассы 5,6 км, пропускная способность - 12 тыс. лыжников в час. Пятизвездочный гостиничный комплекс проектируется с использованием в архитектуре элементов старинных чеченских сторожевых башен. Он будет рассчитан на 400 мест.

)(

Текст Сергея Чобана (очень востребованный на Западе русский архитектор) о российской архитектуре.

Редкий пример европейского подхода к вопросу. Говорит белый человек. Ни одного позорного папуасскго заклинания - про "традиционный менталитет", например, или про "наследие чего-то там". "Что имеем, что умеем, за какие деньги".

И вот на что он натыкается как на неразрешимую загадку:

У нас модернизм стоит чуть ли не в десять раз дороже, чем на Западе. Там модернизм — это искусство для всех. А у нас — искусство для избранных. Все лучшие модернистские дома у нас — это очень дорогие постройки. Дома с подобной архитектурой на Западе — это примеры социального жилья. Почему так? Да потому что у нас это построить можно только по очень высоким ценам. […]

Вообще, это очень странно. Производство строительных материалов — это одна из тех сфер, что дешевле организовывать внутри страны. Импортировать стройматериалы дорого. Но в России индустрия стройматериалов очень слаба. Недавно я был на выставке в Академии художеств, посвященной Казанскому собору. Я думал, что там при строительстве использовались иностранные материалы, а оказалось, что все сделано из камней Петербуржской губернии.

Отсутствие качественного российского лицевого кирпича — это позор! Кирпич и керамика в начале двадцатого века — все было в России отечественного производства. Сегодня керамику завозим из Германии и частично из Италии и Испании. Кирпич — из Германии, Бельгии. Да, мы не можем собирать электронику, но почему мы закупаем строительные материалы за границей — кирпич или элементарный фасад из камня? Этому объяснения нет. [...]

Это необъяснимый для меня феномен. Есть огромная страна с колоссальной потребностью в строительных материалах. Этот внутренний рынок мог замкнуть на себя значительную часть экономики, обеспечить занятость людей, принести налоги. Попробуйте сделать клееную деревянную конструкцию у нас, чтобы перекрыть ею какой-то пролет приличный. Есть два места, где теоретически это сделать можно, но все равно при прочих равных ты едешь в Финляндию и заказываешь там. Но дерева-то у нас много. Почему нельзя у нас делать лицевой бетон? Что, у нас нет цемента, арматуры и каменной крошки? Почему нельзя делать панели из лицевого бетона и заменять ими натуральный камень, если это необходимо? Почему нельзя производить тот же самый нормальный камень здесь? Полно месторождений. Да, часть из них разрабатывали взрывным способом, поэтому там «трещиноватость» очень высокая. Ну, значит, надо найти новые. Стальные конструкции мы везем оттуда, стекла какой-то более сложной формы мы везем оттуда.

Где наше национальное самосознание? Где собственная база?

Вот именно, ага-ага. Собственная база ровно там же, где и национальное самосознание.

Потому что красивые дома и национальное самосознание связаны. А поскольку национальное самосознание для русских под запретом, то и никаких красивых домиков тоже не полагается. Должно быть чудовищное, запредельное уродство и гнусь, гнусь и уродство, "сараи и коровники", и ТОЛЬКО сараи и коровники по цене заморских дворцов. Так с 1917 было - так теперь всегда и будет. Пока русских не выморят - ну или пока русские чертей не выгонят, что менее вероятно.

А так - - -

)(

Casus Poloniae. Prezentów się nie oddaje

Итак, рассмотрим судьбу советского наследия в странах, освободившихся от коммунизма, в которых советофобия усиливается русофобией, причём советофобей и русофобией высокого накала, ставшими частью национальной идеологии и даже идентичности – как, например, в странах Прибалтики и в Польше.

Чтобы заострить ситуацию, рассмотрим судьбу советского наследия именно в Польше. Возьмём объект, в высшей степени «символически нагруженный», вызывающий крайне сильные чувства, именно на уровне «плющит и колбасит», причём построенный (по мнению поляков) именно с этой целью. И посмотрим, был ли он поляками уничтожен, и если нет – как и для чего использован.

Я имею в виду судьбу так называемой «девятой сталинской высотки» - огромного здания Дворца Культуры и Науки в центре Варшавы, возведённого в 1952-1955 году советскими рабочими и архитекторами на советские деньги по распоряжению Сталина, который таким образом сделал польскому народу «подарок со смыслом». А смысл был более чем прозрачный: здание – буквально подавляющее Варшаву (точнее, то, что от неё осталось) и богато украшенное советской символикой (c барельефами «поляки приветствуют советских освободителей» и т.п.) – стало зримым выражением советской мощи и доминирования. Ну и напоминанием об уничтоженном Александро-Невском соборе, воспринимавшегося как символ русского господства и снесённого поляками в 1924-1926 годах [1]. «Не хотели добрых русских царей – получили весёлого осетина». Плюс, конечно, широта жеста – стоимость сооружения сейчас оценивают в сумму, приближающуюся к миллиарду долларов [2].

Понятное дело, что «Пекин» [3] колол глаза гонористым полякам в самом что ни на есть прямом смысле слова. Не замечать этого сооружения было просто невозможно, не понимать его символического смысла – тоже.


Неудивительно, что после крушения коммунизма начались разговоры о том, чтобы от сталинского подарка избавиться, «вернув городу его исторический вид». Поскольку же русофобия в Польше является чем-то вроде гражданской религиии, то, казалось бы, подобные иницативы должны были бы ну просто автоматически вызвать массовую поддержку, а то и быть реализованными.

В реальности же разговоры о сносе высотки оказались не то что беспроигрышными, а просто невыигрышными. Всё, что было сделано народом, сбросившим коммунистическое иго (и чрезвычайно этим гордящимся) – это демонтаж (торопливый и не особенно удачный) нескольких особенно одиозных статуй и изображений. На само же здание, некогда столь раздражающее, никто всерьёз покушаться не стал.

Более того, польские власти, на словах поддерживая разговорчики насчёт сноса (или не мешая этим разговорам), на практике предприняли все возможные действия, чтобы здание спасти, обустроить и сделать из «мрачного памятника сталинизма» национальной гордостью. На недешёвое функционирование сооружения (а его обслуживание стоит немало) исправно выделялись деньги, более того – производилась реставрация, внутренние помещения отделывались под евростандарт, тихо и без шума снимались наиболее одиозные статуи и барельефы (при этом ни один из них не был уничтожен). Занимались и внешним обликом, с той же целью - так, в 1995 встроили в навершие огромные часы (заодно избавшившись от кое-какой символики), которые одно время считались самыми высоко расположенными башенными часами в мире [4]. Ну а с 2007 года PkiN числится памятником архитектуры и истории, и, как таковой, стал священным и неприкосновенным. Решение, кстати, принималось с трудом, и явно проталкивалось сверху.

Интересна судьба дальнейших попыток поиграть на этой поле. Так, Радослав Сикорский, польский министр иностранных дел и довольно популярный политик, в том самом 2007 году поднял вопрос о демонтаже здания, «символе сталинизма», рассчитывая на массовое одобрение варшавян. Напомню, выступить в Польше против чего-то российского, да ещё и советского, да ещё и сталинского – это всё равно что выступить в Москве против запланированного лично Путиным чеченско-таджикского гей-парада, финансируемого при этом Чубайсом с личного благословения Збигнева Бжезинского. То есть «эффект гарантирован». Сикорский же нажал на все клавиши – начиная от того, что поляки должны «пережить катарсис» и кончая «неэкологичностью здания» и «расходами на капремонт». Ну и пообещал на месте сталинского монстра устроить парк, чтобы поляки могли там катать колясочки, учинять пикнички и всячески прогуливаться, кормя белочек и не перегружая старые Лазенки.

Первые опросы населения показали, что большинство поляков относятся к советскому дворцу отрицательно и Сикорского как бы поддерживают. (Правда, опрошено было всего 10000 человек, «считайте процент»). Однако немедленно возникли движения за сохранения здания, вроде бы возглавляемые какими-то «простыми польскими ребятами», куда немедленно вписалось немало народу, в том числе пресловутых креаклов.

[В отличие от России, креаклы в Польше действительно есть, так как «креатив» там является нормальной частью экономической системы (как в любом современном государстве).

A propo – кратенько об этом. 50% стоимости современного товара – это упаковка. Так вот, «креатив» - это символическая упаковка, разновидностью которой является упаковка реальная (а не наоборот). Производители символической упаковки и есть креативный класс (точнее, прослойка). В России что-то такое тоже водится, хотя прослоечка эта хиленькая и очень недовольная своим положением, так как паковать приходится в основном начальское дерьмецо, и к тому же его на всех не хватает. «Но это наши проблемы» - в большинстве стран нормального мира всё-таки что-то да производится, причём во всех сферах, от зубных щёток до политических идей, только успевай заворачивать.]

Так вот, «креаклы» вдруг-таки заняли позицию, суть которой хорошо выражает ставшая популярной наклейка-трафарет:



Я думаю, фраза не нуждается в переводе. Если коротко – это СУТЬ подлинно европейского отношения к таким вопросам.

При этом поляки сделали всё, чтобы сгладить то самое ощущение «глаза колет». Как я уже говорил, здание очищено от наиболее неприятной «сталинской» символики. Надменное доминирование здания над Варшавой будет сглажено благодаря строительству вокруг него современных небоскрёбов. А в самом здании будет расположен Музей Коммунизма.


И, разумеется, никакого парка с белочками на этом месте не будет. Подарки не отдают.

Вот и русские имеют право так же отвечать на любые советские заходы на тему – «или целуйте пятку Ленина-Сталина, или откажитесь от того-то и сего-то, что было сделано при них».

Нет, ребятушки. «Мать не продаётся, в жопу не даётся» (с). Целовать поганого лениносталина мы не будем, а распорядимся с ним как пожелаем: хучь в землю закопаем, хучь в музее выставим на потеху народную, хучь из его башки пресс-папье понаделаем или там пивных пробок. А всё созданное при лениносталине будем рассматривать как законную компенсацию (повторяю, крайне недостаточную, по принципу «с паршивой овцы хоть шерсти клок»), причём созданную трудом наших предков и их же мученичеством, то есть как наше трижды законное имущество.

[1] Стоит отметить, что собор был снесён не просто «польским правительством», а именно поляками. Так, был выпущены бумаги специального патриотического займа на снесение собора – чтобы каждый поляк мог поучаствовать в его разрушении «хоть грошиком». Кажется, это единственный (и уж, во всяком случае, самый масштабный) случай в истории.
[2] При этом на советский Дворец Советов «дэнэг нэ бил, слюшай, да, савсэм дэнег нэт».
[3] Название - Pałac Kultury i Nauki – сокращается до PkiN, что издевательски расшифровывалось поляками как Pekin.
[4] Через пару лет поляков обошли японцы – ну, теперь часы «самые высокие в Европе» - и этого достаточно, чтобы согреть польскую душу.

) после продолжу (