krylov

"Буратина" на сайте издательства

)(

Молоко – новый символ расизма

Молоко – продукт, символизирующий неонацизм и расизм? В США подняли вопрос о том, что в современном мире привычные вещи, такие как молоко, могут являться символом ненависти, информирует The DairyNews со ссылкой на The Washington Times.
«Есть мнение, что молоко – новый символ превосходства белых в США, во-первых, из-за своего оттенка, во-вторых, из-за того, что многим этническим группам характерна непереносимость лактозы. Таким образом показывается превосходство генетики белой расы», – отметил Джордан Пил, режиссёр, снявший фильм о расовой нетерпимости («Get Out»), объясняя, как связано молоко и расизм.


Я подумал и понял, что пищевой продукт, идеально символизирующий белое превосходство и т.п. - ПЛОМБИР. Лучше просто не придумать.
Пломбир - это символ Вечной Гипербореи. Сам вид его наводит на мысль о снежных вершинах, гигантских айсбергах и маленьких замерзающих чернокожих активистках (это если с шоколадной крошкой). Про малиновое варенье страшно даже и подумать (чью кровь оно символизирует). Да и вообще -



)(

Эрик Лобах ответил на моё эссе о стилистике расстрельного дела. Даже не ответ, а огромное эссе на всякие разные темы.

Вот, собственно:


Оригинал взят у eriklobakh в Мы всегда возвращаемся к Ленину...Правда-правда. Ну, в смысле, - как Черномырдин говорил про политические партии: "Какую партию ни пытаемся построить - всегда получается КПСС". Кстати, вот только сейчас понял, что это стопроцентная копия (калька) его же лучшего и гениального "крылатого выражения" - "хотели как лучше, а получилось как всегда".( Read more...Collapse )

================

Я, честно говоря, не уловил главную мысль этого опуса. Так что ограничусь лишь несколькими замечаниями чисто фактологического свойства.

1. C мнением Эрика о невкусности американских и фашистских продуктов я соглашаться или не соглашаться не мог в принципе, так как не пробовал ни тех, ни других. Где Эрик пробовал фашистские продукты, я тоже не очень понял - ну, может, ему рассказывал кто-то из родственников или там знакомых, не знаю. Но немецкая кухня вообще не то чтобы уж очень славится; более того, в известной шуточке про рай и ад утверждается, что в раю немецкая полиция, а в аду немецкая кухня. Что касается американской - об американских продуктах я слышал и плохое, и очень хорошее.

2. Конечно же, я никоим образом не предполагал, что Даша Митина когда-либо окажется у расстрельной стенке. Это была поэтическая условность. Потому что любители расстрелов скорее позовут Дашу к себе в расстрельную команду, ибо она отлично смотрится в кожанке с калашом, а чтобы у стенки стоять - это не её роль. Отмороженные же антисоветчики будут, скорее всего, не расстреливать, а вешать. Так что - в моей речи Даша присутствует чисто символически, как олицетворение "доброй знакомой Эрика" (из политически активных, конечно же).

3. И насчёт девицы Раппопорт с её доносом. Доносить вообще очень плохо; но в данном случае она в чём-то была и права, потому что брак комара с мухой и в самом деле противоестественное дело, ибо знакомые нам комары (которые нас кусают и т.п.) - на самом деле самки, то есть это лесбийский, гомосексуальный брак получается, против чего биологически подкованная девица Раппопорт, видимо, и возражала. Конечно, сейчас, в наше время это считается нормальным, но надо же понимать, время было такое. Причём не только в СССР, но и в любимой Лобахом фашистской Германии отношение к таким вещам было очень нетерпимым. Да и в Штатах тоже, знаете ли, гомофобия процветала.

4. Ну и цитата из Грибоедова, по-моему, совершенно не к месту. То есть я знаю, что Эрик недолюбливает шампанское как таковое, считая его напитком недостаточно серьёзным, но это же не повод!

А так - - -

)(

а, кстати.

А ведь настойку боярышника можно, наверное, в кофе добавлять. Она уж точно не хуже того, что обычно в кофе льют, а вот эффект может быть интересным - например, сделает кофе более безопасным для гипертоников.

Кто-нибудь пробовал?

)(

Читаючи фейсбук, я наткнулся на очередное рассуждение о «булкохрустах» (симпатизантов исторической России).

И подумалось мне вот о чём.

В России (в отличие от всего мира – именно всего) главной проблемой до сих пор является еда: все думают только о том, как бы поесть. При этом еда в России омерзительного вкуса, «говняная» (даже по сравнению с украинской), причём делают её такой специально, именно для России – из тех же соображений, по которым омерзительна на вкус тюремная баланда. В сочетании с уничтожением русской национальной кухни пищевой вопрос остаётся главным и основным.

Разумеется, по мировым меркам это смешное дикарство. Но Россию сознательно опустили до уровня оголодавших и осатаневших от говённой еды дикарей, так что «всё правильно».

Это всё банально и очевидно. Но интересно, как пища (во всём мире давно уже «не проблема») вылазит на уровень СИМВОЛОВ. Причём в сознании совершенно определённого слоя граждан – бывших и нынешних советских людей.

Здесь придётся снова обратиться к теме «советского человека». Если брать её в социально-экономическом разрезе, то советский – это «который против богатых» (напоминаю, что официальной целью большевицкой революции было именно уничтожение богатых – прежде всего финансово, но вообще-то обладателей любого капитала, включая культурный.)То есть это человек, ненавидящий тех, кто сам хорош и живёт хорошо. При этом сам он – мразь, хорошо жить он тоже неспособен, и знает з собой это. Он хочет именно того, чтобы все жили плохо, погано, говняно. Он ненавидит богатых, он ненавидит образованных, он ненавидит знатных, и, в конечном итоге, он ненавидит СЫТЫХ. (Как советские выражаются – «сытеньких».) Разумеется, это не мешает ему самому жрать в три глотки, но ведь сытость – это прежде всего психологическое состояние. Благородный человек может умирать от голода, но вести себя как сытый. Советский человек может лопаться от жира, но он всегда будет ощущать неутолимый голод, даже физический (на самом деле психологический).

Поэтому для советского человека еда – это нечто сверхважное. И именно символы, связанные с едой, его страшно возбуждают, нервируют, будируют.

В настоящий момент таких символов два. Это Колбаса и Булка.

Колбаса – это символ эмиграции, символ тех, кто выбрал лучшую долю и не стал подыхать в советско-постсоветском говне. Разумеется, о большинстве тех благ, которые эти люди получили за границей, совок не имеет никакого представления. Но вот то, что за границей есть еда, и она вкусная – это он очень хорошо понимает. Символом этой вкусной еды является для него, конечно, не какой-нибудь там лангуст (советскому такое и не положено понимать), а самое вкусное, что совок когда-либо едал: КОЛБАСА. О, колбаса! Это предельная точка пищевого блага, которую советский человек вообще способен воспринять. Соответственно, эмиграция для него – «колбасная». Колбаса – символ Заграницы, одновременно почитаемой (потому что там живут Иностранцы, истинные хозяева совков) и ненавидимой - потому что там прячутся беглецы из советского ада, проклятые колбасные эмигранты.

Но как не ненавидима Колбаса, ещё больше они ненавидят Булку – разумеется, Французскую. Случайно появившаяся в песенке, Булка буквально переломала и перепахала им мозги. С чего бы? Да потому что случайная фразочка «хруст французской булки» оскорбляла сразу несколько советских святынь, и оскорбляла очень удачно.

В уродливом советском сознании, низведённом советскими голодоморами, блокадами и лагерями на уровень какого-нибудь пятнадцатого века, «хлеб всему голова». Дрянная, дешёвая еда бедняков, до сих пор пользуется у несчастных советских уродов особым почтением, это Главная Пища – за что их, впрочем, можно извинить, они всю жизнь проломались буквально «за хлебушек». Однако «французская булка» - это хлеб «праздничный», и к тому же «заграничный» (она же «французская») и «буржуазный» (другое название этой булки – «городская»). Это УЖЕ бесит. А то, что её можно вот так свободно ломать - в Белом Мире хлеб не режут ножом, а именно ломают, как, впрочем, и в Белой России (достаточно посмотреть на этимологию слова «ломоть» или «преломить хлеб») – советских выбешивает: кто ломает хлеб, тот непочтительно относится к крошкам, а советский должен языком слизывать каждую крошку. В военное время хлеб резали не то что ножом, а ниткой – чтобы черняшка со жмыхом не крошилось. Поскольку же именно военное время – то есть голодовка, каторжный труд и близкая смерть за плечами – и есть норма жизни совка, он не может перенести саму мысль, что хлеб может быть белый, с корочкой, и его можно и нужно ломать руками. (Кстати: советским пищевым калекам гебешники даже псевдорусские пословицы придумали: «кто ломает хлеб – тот судьбу ломает» и тыры-пыры.)

Но это всё лирика. Я же начал это писать по причине сугубо практической. А именно: учитывая вышеуказанные обстоятельства, создать несложные графические символы, которые могли бы быть полезны для идентификации соответствующих категорий интернет-сообществ и отдельных пользователей. Которые можно было бы брать себе на аватарки, выставлять в качестве графической дразнилки и т.п.

Понятное дело, для белых и эмигрантов соответствующими символами могут стать Французская Булка и Колбаса (думаю, варёная). Примерно вот так:






Проблему представляет собой пищевое знамя собственно красных. Я их не люблю, но не имею цели оскорблять, так что обглоданную кость или миску с баландой рисовать считаю излишним. Но вот что можно считать "советской едой" - это вопрос. Пока что, в качестве компромиссного варианта, я поставил избражение банки рыбных консеровов:



Но это не очень хорошее решение, и я прошу помощи коллег: что бы такое нарисовать, чтобы советским было не слишком обидно, но что однозначно указывало бы на них?

Буду также рад иным дизайнерским предложениям в этой области. Я всё-таки не художник, и нарисовать что-то толком не могу. Если кого заинтересует - буду рад и постараюсь распространить.

)(

(Из старенького, но очень уж подходит к ситуации.)

А ведь аборт ещё не использовался в качестве перфоманса и художественного жеста. А почему, собственно?

Можно предложить и сценарий. Некая современная художница демонстративно беременеет и устраивает их этого перфоманс (разумеется, без всякого "секса" - шприцом, на сцене, под софитами), заявляя при этом, что плод будет непременно абортирован. В какой-нибудь значимый день или годовщину. В знак протеста против уничтожения редких насекомых Западной Сахары, например.

Дальше начнётся кипеш, пролайферы будут биться в истерике и умолять жестокую мать не убивать дитя. Прогрессивная общественность, наоборот, забьётся в истерике по поводу того, что на художницу оказывают давление какие-то непросвещённые уроды. Потом какие-нибудь традиционалисты её выследят и придут к ней толпой - громить. Она бежит через окно, а потом пустит слух, что ей пришлось прыгать с трёх метров и плод в опасности: вот-вот случится выкидыш, что испортит всю концепцию и сделает акцию бессмысленный.

Какой-нибудь современный художник (Хёрст, например) устроит благотворительный аукцион и продаст свою картину (разрезанное куриное яйцо в формалине), чтобы оплатить для художницы швейцарскую клинику.

Пролайферы пускают слух, что в обмен на это художница пообещала Хёрсту абортивный материал, чтобы он из него сделал очередное творение искусства. Папа Римский выступает против подобного кощунства, католики собирают деньги на выкуп плода.

Художница отказывается и объявляет, что абортированный младенец будет скормлен редким насекомым Западной Сахары.

Правительство Западной Сахары (одно из трёх) заявляет, что запрещает использование редких западносахарских насекомых для подобной цели. Другое правительство той же страны, напротив, заявляет, что смелая художница привлекла внимание общественности к проблеме существования Западной Сахары и предлагает ей западносахарское гражданство.

Швейцарскую клинику осаждают толпы разнообразных общественных активистов, выступающих кто за что. Интеллектуалы всего мира исписывают горы бумаги, трактуя данный жест, Жижек успевает наструячить толстую книжку, где остро ставит вопросы современности.

В России, само собой, беснуется общественность, беснуется и кричит - вот она, ваша проклятая содомско-гоморрская Европа, теперь ещё и Мать-Убийца! Выступает Патриарх и пастырски осуждает. Путин упоминает художницу-абортистку в очередном послании, указывая, что причина этому ужасу в экстремизме и русском национализме, который ещё и не до того доведёт. Рокер Паук, в свою очередь, заявляет о желании абортированного младенца усыновить. Кирилл Фролов объявляет предназначенного к убиению ребёночка православным святым и требует воздвигнуть в его честь храм шаговой доступности. Либералы, в свою очередь трясут статистикой абортов (в которой Россия - на первом месте в мире) и предлагают на себя оборотиться, заодно напоминая, что аборты делают только русские, а всякие хорошие народы холят и лелеют каждого ребёночка... В общем, движуха.

Всё это должно кончиться тем, что художница родит пластмассовую игрушку, изображающую редкое насекомое Западной Сахары.

Русским этого, естественно, не скажут, так что Европу как Мать-Убийцу будут проклинать ещё долго.

Храм младенчику не поставят, а вот иконы будут пользоваться немалым спросом, особенно у бабонек.

Жалестно ж.

)(

Конечно, всякая зависимость постыдна, особенно химическая. Да, жалок тот, чьё состояние зависит от дозы.

Увы, я зависим. Моё состояние зависит от дозы. Не радикально, но ощутимо. И не то чтобы я всегда думаю про «сейчас бы немножечко этого самого», но достаточно часто об этом вспоминаю, да.

Причём я точно знаю, что именно мне именно эта конкретная зависимость противопоказана. Поскольку обостряет проблему со здоровьем, которая потенциально способна свести меня в могилу.

Однако ж. Мне тут – по разным причинам - пришлось недели две протянуть без этого дела.

Ну что сказать. Да, я могу без него обойтись. Нет, мой мир не становится совсем уж серым и невзрачным. Скорее, это похоже на пианино с западающей клавишей: вроде играть можно, но вот какого-нибудь си верхней октавы нет, и «музыка уже не та».

Так вот: сегодня я не выдержал. Мы с супругой поехали и закупились этим самым добром.

Ну что сказать? Не то чтобы мир заиграл новыми красками. Но та самая нотка вернулась – и музыка жизни уже не так режет слух.

Всё-таки он бывает очень уместен в нашей суетной жизни.

( Особенно жеCollapse )

)(

РЫБНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПЛОТСКОМ И ДУХОВНОМ И ВЫРАЗИМОСТИ ОНЫХ НАЧАЛ ЯЗЫКОВЫМИ СРЕДСТВАМИ

Внешние оставив попечения,
Прозреваем суть:

Скумбрия холодного копчения
Пала нам на грудь.

Пусть она приятна нашим помыслам,
Пусть душе близка,

Но нашёптывает нам, ведома Промыслом,
Тайная тоска:

Ты воззри на то, что вечно-значимо,
И узри красу –

Скумбрию копчения горячего,
Что неопису-

Ема языками человечьими!
Но прекрасней тех

Скумбрия копчения предвечного –
Вот где пир утех!

А над ней, превыше слова молвного,
И ваще всего –

Скумбрия копчения духовного!
О! о! о! о! о!

)(

Александр Андреевич Проханов, 6 мая 2000 года.

)(

Существует непонятное для меня, но очень заметное отличие мужского стиля приготовления еды от женского.

Большиство мужчин, которых я знаю, начинают готовку с заточки/доводки ножей. Потому что это не просто экономит усилия, но и даёт другое качество.

Большинство женщин, которых я знаю, всё пилят тупыми ножами. И это при наличии в свободной продаже разнообразнейших точилок, камней, мусатов и т.п.

Интересно, почему так.

)(

Читаешь какого-нибудь нашего «правого», который додумался до того, что Тэтчер и Рейган хорошие. А дальше открывает для себя азбуку палеоконсерватизма: нужно много и тяжело работать, нехрен плодить нищету, лентяи и бездельники должны побираться, никаких социальных программ и т.п. «Кто не работает, тот не ест» и всё такое.

И вот что мне это напоминает.

В семидесятых-восьмидесятых, годах любой программист знал: самое важное – это оперативка. Она – самый ценный ресурс, её вечно не хватает, программы нужно писать так, чтобы расходовать этот сверхдефицитный ресурс по минимуму. Это был почти что категорический императив.

В девяностые положение изменилось. Не то чтобы оперативки стало как грязи, совсем нет, но скаредное дрожание над каждым байтом перестало быть нормой. Соответственно изменился и подход. Например, использование стандартных библиотек там, где раньше писалось десять строчек оригинального кода, стало нормой жизни. Естественно, олдскульники, ещё помнящие ассемблер, недовольничают: вот в наши-то времена память экономили. Но, в общем, понимают, что время их прошло. А если где и осталось, то в очень специфических областях. Скажем, в спутниковой электронике.

Ну и здесь примерно то же. То, что в начале двадцатого века было крайне дефицитным благом – еда, тряпки и т.п. – сейчас по факту перестало быть сверхценностью. Проблема решена. Та же еда в Белом Мире производится в таких количествах, что приходится сдерживать производство, вводить квоты и так далее. И это ещё в условиях сознательной архаизации производства еды, сохранении «фермерства» и т.п. Не то чтобы булки стали на деревьях расти, но жан-вальжановские страдания ушли в прошлое.

С другой стороны, надобность в «труде» - всё меньше и меньше. Старые представления на тему того, что «надо вкалывать», становятся всё менее актуальными. Сейчас актуально другое – чем людишек занять, чтобы они всё-таки делали бы хоть какую-то «полезную работу» или хотя бы не вредили. Хотя известная часть «офисных работников» уже давно работает на обогрев атмосферы.

По идее, лучше бы и в самом деле дать людям «гарантированный минимальный доход» и оставить их в покое. Однако это чревато чудовищным всплеском левых настроений. Сытый бездельник – это готовый материал для левых пропагандистов, которые быстро подпишут его на служение чёрным, фемкам, муслям и всей мировой мерзости, сколько её ни есть. Это всё легко выходит из-под контроля. Поэтому надо всё-таки занимать человечков какой-то работкой. Из педагогических соображений, чтобы не бесились от нечего делать.

В этом смысле для современного Запада актуальна разработка «новой правой идеологии» именно для этой категории людей. Или, как вариант – БЕЗОПАСНОЙ левой.

)(

В любой фарфоровой чашке можно усмотреть нечто английское, навевающее мысли о файвоклоке под сенью старых буков. В очертаниях глубокой тарелке чувствуется немецкое, основательно-солидное, калорийное: "сюда бы супа горохового с копчёностью". Блюдце напоминает об Италии: на него хочется положить что-нибудь "лёгонькое", типа моцареллы с помидором и базиликом. Вилка - изгибисто-острая, византийско-венецианская. Столовая ложка - русская, чайная - "европейская вообще".

А во всякой сковородке есть что-то еврейское.

)(

К известному мему.

Если бы мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО выиграли бы войну с Германией - пили бы баварское, да. С 1945 и по сей день.

И вот тот факт, что победители даже чешского не пили - он обо всём и говорит.

)(